Дьявольская сила. Страница 2

Как и его предшественник Уильям Кейси, Синклер ушел на тот свет, будучи директором ЦРУ. Умерев на боевом посту, любой директор ЦРУ поневоле заставлял всех ломать голову: какие секреты старый мастер шпионажа унес с собой в могилу? И в самом деле, Хэл Синклер прихватил с собой тайну чрезвычайной важности. Но в то холодное хмурое утро на похоронах ни Молли, ни я, ни кто-либо из высокопоставленных лиц, приехавших попрощаться с покойным, этого знать, конечно же, не могли.

В том, что смерть моего тестя произошла при странных обстоятельствах, никаких сомнений не возникало. Он погиб неделю назад на дороге в штате Вирджиния в автомобильной катастрофе. Глубокой ночью он торопился на срочное совещание в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли. Его автомашина оказалась сброшенной с шоссе под откос, как полагают, другой неизвестной машиной, перевернулась, взорвалась и сгорела в огненном смерче.

За день до катастрофы в одном из переулков Джорджтауна нашли убитой его секретаршу Шейлу Макадамс. По версии вашингтонской полиции, она стала жертвой ограбления – исчезли ее сумочка и украшения. По правде говоря, мы с Молли с самого начала подозревали, что ее отец и Шейла были убиты, ни о каком ограблении и несчастном случае и речи быть не могло – и не только мы одни так думали. Во всяком случае, в «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс» и по телевидению в сообщениях об этих инцидентах так и намекалось на убийство. Но у кого поднялась рука на этих людей? В старое тревожное время мы, разумеется, не замедлили бы возложить вину на КГБ или на другую темную таинственную руку «империи зла», но Советского Союза к тому времени уже не существовало. Без сомнения, у американской разведки все еще немало противников, но кому же конкретно понадобилось предательски убивать директора ЦРУ? Молли к тому же считала, что у ее отца завязался с Шейлой роман, не носивший, однако, скандального характера, поскольку Шейла была не замужем, а мать Молли умерла шесть лет назад.

Хотя Хэл Синклер был по натуре скрытным и нелегко сходился с людьми, я всегда чувствовал расположение к нему с того самого момента, когда Молли представила меня. Я подружился с Молли еще в Гарварде, но дальше дружбы наши отношения тогда не зашли – она только что поступила в колледж, а я уже заканчивал учебу. В ту пору между нами, без всякого сомнения, уже проскочила искра, хотя оба мы были увлечены другими. Молли встречалась с одним болваном, который спустя год надоел ей до чертиков.

Когда я окончил колледж, Хэл Синклер взялся за меня и завербовал в ЦРУ, определив на секретную работу и считая, по-видимому, что из меня выйдет незаурядный шпион, но я его надежд не оправдал. Шпионаж представляется обывателю таинственным и опасным делом, полным неожиданностей и жестокости, и я сделался бы в конце концов первоклассным оперативным сотрудником, если бы не моя опрометчивость.

Итак, целых два напряженных года, перед тем как поступить в школу права при Гарвардском же университете, я был секретным оперативным сотрудником Центрального разведывательного управления и работал довольно успешно до самой трагедии в Париже. После нее я уволился из ЦРУ и поступил учиться на юриста, ничуть не сожалея о содеянном.

В результате нелепого случая в Париже я стал вдовцом и не мог даже думать о женитьбе, пока снова не повстречался с Молли и у нас не завязался серьезный роман.

Молли, будучи дочерью человека, которого прочили на должность директора Центрального разведывательного управления, горячо поддержала мое решение покончить со шпионским ремеслом. При этом она исходила прежде всего из интересов семьи, так как хорошо знала отрицательные стороны этой профессии и хотела по возможности избежать беспокойной жизни.

Даже когда Хэл Синклер стал моим тестем, я по-прежнему редко виделся с ним и так и не смог узнать поближе. На нечастых семейных встречах (он был исключительно трудолюбив, день и ночь просиживая на службе) Хэл относился ко мне тепло и участливо, я чувствовал его симпатию. Но не более того.

Как я уже отметил, история эта началась при погребении Харрисона Синклера на деревенском кладбище. Когда прибывшие проститься с покойным начали расходиться к своим лимузинам, пожимая друг другу руки и раскрывая черные зонтики, ко мне, споткнувшись, подошел долговязый худощавый человек лет шестидесяти с небольшим, с седыми взъерошенными волосами.

Костюм на нем сидел мешковато, галстук сбился набок, но, хотя одет он был небрежно, сама одежда стоила больших денег: черный двубортный шерстяной костюм сшит явно у модного портного, рубашка в полоску изготовлена на заказ фирмой «Сэйвил Роу». Хоть прежде я и не встречал этого человека, тем не менее сразу догадался, что это сам Александр Траслоу, один из старейших и известных руководителей ЦРУ.

Как и Хэл Синклер, он являлся столпом истеблишмента и имел репутацию порядочного и высоконравственного человека. Во время скандального уотергейтского дела в 1973–1974 годах ему довелось несколько недель пробыть на посту исполняющего обязанности директора Центрального разведывательного управления. Никсон невзлюбил его главным образом из-за того, что Траслоу, как тогда поговаривали, отказался подыграть президентскому окружению, не позволил использовать ЦРУ для прикрытия грязных делишек. Короче, его быстренько заменили более покладистым «своим» человеком.

Несмотря на свой несколько неопрятный вид, Алекс Траслоу выглядел довольно элегантно, никогда не повышал голоса и считался хорошо воспитанным стопроцентным янки, происходившим из старинного англосаксонского протестантского рода вроде Сайруса Вэнса или Эллиота Ричардсона, от которых за целую милю разило благопристойностью и порядочностью. После того, как Никсон снял его с поста руководителя ЦРУ, он ушел в отставку, но никогда не жаловался на президента и не строил против него козней, считая, что джентльмену не подобает рыться в чужом грязном белье. Черт побери, на его месте я хотя бы провел пресс-конференцию, но Алекс не пошел даже на это.

Немного осмотревшись и прочитав циклы лекций в разных аудиториях, Алекс Траслоу учредил в Бостоне собственную международную консалтинговую компанию, которую в обиходе называли Корпорацией. Она консультировала фирмы и юридические конторы, разбросанные по всему миру, как нужно действовать на вечно меняющемся, непостижимом мировом рынке. Неудивительно также, что, используя безупречную репутацию своего шефа в разведывательном сообществе, Корпорация тесно сотрудничала с ЦРУ.

Александр Траслоу слыл в кругу коллег-разведчиков выдающимся мастером своего дела. После смерти Хэла Синклера его фамилия фигурировала в коротеньком списке кандидатов на пост директора ЦРУ. По этическим нормам, бытующим в ЦРУ, его следовало бы назначить директором сразу – столь популярна была его кандидатура как среди молодых сотрудников, так и старых «зубров». Правда, раздавались и голоса сомневающихся, в связи с работой Траслоу в «частном секторе». Наконец, были и такие, кто высказывал здравые суждения насчет «новой метлы». Но так или иначе там, на кладбище, я мысленно заключил сам с собой пари, считая, что здороваюсь с будущим директором Центрального разведывательного управления.

– Примите мои глубокие соболезнования, – сказал он Молли, и на глазах его навернулись слезы. – Ваш отец был замечательным человеком. Нам будет так недоставать его.

Молли лишь кивнула головой. Знала ли она его? Я не имел понятия.

– Бен Эллисон, если не ошибаюсь? – спросил он, пожимая мне руку.

– Рад видеть вас, мистер Траслоу, – ответил я.

– Зовите меня просто Алексом. Удивляюсь, как это мы не встречались в Бостоне, – продолжал он. – Вам, должно быть, известно, что я приятель Билла Стирнса?

Уильям Кэслин Стирнс III был совладельцем конторы «Патнэм энд Стирнс», где я работал, и издавна сотрудничал с ЦРУ. Вот в каком окружении довелось мне вращаться после ухода из разведки.

– Он говорил о вас, – вспомнил я.

Ничего не значащая беседа продолжалась, пока мы шли к стоянке автомашин, а затем Траслоу взял, что называется, быка за рога.